Парень милый и скромный, но полноватый

Как вызвать у парня любопытство?

Как девушке избежать отказа от парня

Слава Полунин плюс Джон Серман = драма плюс саксофон = новое эффектное качество

Моим друзьям - поклонникам саксофона.
Ценю рождение нового качества на стыке двух жанров искусства. На языке современной науки о системах это называется "би-система" (= система из двух элементов).

Яркий пример - Слава Полунин. Его потрясающая сцена "Прощание на вокзале". Пальто как живое существо. И печальное расставание.
А музыка - от начала до 1:35 - Джон Серман.


 



 А вот эта пьеса, как она полностью на диске:
John Surman - Edges of Illusion (Джон Серман "Края иллюзии"):


Наслаждайтесь, друзья.

Меня резали

23 мая вечером сделали мне операцию. Грыжу резали. Могу теперь быть консультантом. Не по медицинским вопросам, конечно, а по организационным.

Теперь неделю, как минимум, буду сидеть дома. Доктор велел три недели не работать. Не знаю, выдержу ли три, но хотя бы одну или две.

Больница "Асута" в северном Тель Авиве

Так выглядит это здание.

Плюсы и минусы.
Плюсы:

• Больница новая. По крайней мере, тот корпус, в котором был я. Ему меньше десяти лет. Говорят же врачи: в старой больнице в стены въелись многочисленные микробы. А в новой - будем надеяться - еще не успели.
• Отличается от традиционных больших больниц, как "Меир" в Кфар Сабе" или "Бейлинсон" в Петах Тикве. Те принадлежат больничной кассе "Клалит", а эта - больничной кассе "Макаби" (Макаби меньше, зато эффективнее). Больше порядка. И в частности: в "Асуте" нет приемного покоя (= значит, нет обычной толкотни десятков больных и их родственников), а только целенаправленные операции и процедуры.
• Меньше время ожидания операции. Мне назначили в конце марта на конец мая (= два месяца), а в другой больнице это было бы не раньше августа.

Минус: платить надо. Личное участие. Около тысячи шекелей. 1032 шекеля. Полная стоимость операции - несколько тысяч, из которых больничная касса покрывает бОльшую часть, оставляя мне личное участие. Тут еще играет роль моя дополнительная страховка в "Макаби" - "Маген захав".
Вывод: несмотря на мою оплату, это стоило.

Подготовка к операции

Приезжаю в больницу в 19:30. Опоздал: надо было в 19. В регистратуре заполняют кучу бумаг и заставляют подписать. Бегло просматриваю и подписываю. Возможно, это неправильно: надо ясно знать, что подписываешь. А то потом, в случае любого судебного спора...
Смысл этих бумаг в том, чтобы объяснить мне, что со мной будут делать, какова мера ответственности больницы и т. д.
Один из бланков: кому сообщить "в случае чего". Оставил телефон своей сестры. Потом, как оказалось, слали ей каждые несколько минут СМС о том, что со мной делали: "Завезли в операционную", "Закончили операцию", "Завезли в постоперационную палату" и т. д.

Потом поднимаюсь на нужный этаж, и берут меня в оборот. "Снимай с себя все и надевай халат". Ценные вещи: кошелек и мобильник - берут на хранение.
Посылают ко мне человека с машинкой побрить в нужном месте. "А ты кто - парикмахер?" - "Это ты меня так назвал." -  "А я там уже брился" - "Хирургу этого мало". Машинкой бреет меня в нужном месте.

Все разговоры со мной (медсестер, медбратьев) сопровождаются шутками и прибаутками. Тут сделаю отступление об израильском менталитете. Если окажусь в трудной ситуации (застрял в горах - и надо меня спасать, или вот операция), то из разных народов Земли предпочту видеть рядом израильтян. Не только из-за понимания языка как такового, а из-за глубокого социально-психологического взаимопонимания. Израильтяне интуитивно знают точную пропорцию между несерьезными остротами и серьезной работой. И никогда не станут выяснять с тобой отношения, обижаться, читать мораль.
Возможно, это объясняется большим военным / медицинским / спасательным опытом. А значит, умением отделить главное от второстепенного.
Под израильтянами здесь понимаю в том числе арабских братьев. Последние, будучи в Израиле нацменьшинством, если делают усилие, учатся и пробиваются, то становятся хорошими врачами, медсестрами, провизорами.

(А может, я и не во всем прав. Люди ДЕЛА таковы, что с ними всегда взаимопонимание? Припоминаю, как в Минске вызвал скорую помощь, когда случилось у меня воспаление дыхательных путей, астма, и трудно было дышать. Доктор скорой помощи на мою жалобу: "Трудно дышать" - ответил: "Так что, я за тебя буду дышать?!" - И сразу стало легче дышать. Понятно: послушать легкие и все, что надо делать, он сделал.)

Еще одна медсестра заходит и спрашивает: "А тебе знак поставили, ГДЕ резать: справа или слева?"  - "Нет еще" - "Так надо поставить, чтобы не ошибиться!"
После такого предупреждения лежу, обеспокоенный: когда же знак поставят?!
Когда, наконец, заходит сам хирург, сразу говорю: "Знак мне велели поставить". - "Хорошо, вот тебе знак". Вынимает авторучку и рисует прямо на коже с левой стороны кружок с крестиком. "Вот, будь спокоен, не ошибемся".

Беседует со мной анестезиолог. Доктор Ясин (из арабских братьев, судя по фамилии). Смотрит анализы, ЭКГ и рентген, которые я сделал заранее. Задает вопросы: "В целом ты здоров?", "Индивидуальная непереносимость лекарств?".
На основании этого решает: "Будем делать общий наркоз". Дает подписать бумагу, что ознакомлен и согласен.

Чувствую, что начинает болеть голова. Из-за того, что постился с 2 часов дня. То есть не ел и не пил, как мне велели. Грешным делом пил воду еще в 5 часов, но только чистую воду. В этом признался врачам - они сказали: "Не страшно".
На просьбу дать таблетку от головы отвечают: "После операции".

 

Операция

Около 21 или 21:30 везут в операционную.

(Еще отступление об одном обычае.  В советской армии меня учили: раненых несут на носилках вперед головой, потому что вперед ногами несут тех, кому медпомощь уже не нужна.

А в израильских больницах везут на каталке вперед ногами. Никто не видит в этом проблемы. И я не вижу. Приметы - в игнор.)

В операционной вводят в вену иглу и объясняют: "Через вену введем тебе анестезию. Наркоз половины тела". - "А как же тот доктор сказал: общий наркоз?" - "Я твой анестезиолог, - говорит эта докторша (русскоязычная), - все будет хорошо".

Понятно, что полагаюсь на врачей. Не стану же теперь в последнюю минуту качать права: почему подписал общий наркоз - а мне делают не общий?

Как потом понял уже из бумаг, мне сделали наркоз через позвоночник. Но я совершенно этого не заметил. Вероятно, сначала ввели через вену какое-то успокоительное, а потом уже позвоночник.

Припоминаю только: в один момент велели сильно наклониться вперед. Вероятно, в тот момент и вкололи. Но я не чувствовал. Потому был уверен: все только через вену. Лишь потом прочитал в бумагах: Spinal.

Да, на морде еще маска была. Кислородная?

Дальше, во время операции, был в полном сознании. Руками мог двигать. А вся нижняя половина тела - от диафрагмы и ниже - была, как не моя. Никакой чувствительности. И никакого движения.

Хирурга надо назвать. Антон Троица. Русскоязычный. Хорошо все сделал, как могу судить.

 

После операции

Примерно с 22 до 24 нахожусь в постоперационной палате. Ноги не двигаются. Однако от меня начинают требовать, чтобы ими двигал. "Сделай усилие, подвигай ступнями, подними колено." Понемногу что-то начинает шевелиться.

Хочу спать, засыпаю, но меня будят. "Любишь спать, как я вижу". - "Люблю в жизни два дела: спать и еще кое-что". - "Этим делом не сможешь заниматься три месяца".
- "לך תזדיין (= послал я его грубо и неприлично)".

Как теперь мне кажется, очень даже смогу. Хоть сейчас. Не вижу никакой проблемы в функционировании своего организма.

В отделении гинекологии

После полуночи переводят меня в отделение гинекологии. Почему именно туда, к женщинам? Не знаю. Может, там просто место было? Или решили, что область операции такая - близка к гинекологии?

Там палата на двоих. Между нами - занавеска. Потом оказалось: того товарища резал тот же хирург. Пупочная грыжа под общим наркозом.

Лежу под капельницей. Наркоз со временем отходит. Ноги начинают шевелиться.

Медсестра спрашивает про боль. "Оцени свою боль по шкале от 1 до 10". - Отвечаю: "Три или четыре". То есть терпеть можно, не острая боль.

Ночью еще поспал до утра.

Утром, часов в 7, уже мог сам подняться и пойти в туалет.

А в 8 принесли завтрак. Аппетит был, да еще после поста вчерашнего.

Когда смог ходить, пошел и взял у сестры свои вещи, которые сдал на хранение. Главное: включил мобильник и стал слушать сообщения от друзей и родственников. Особенно тронуло меня сообщение от младшей дочки с внуком. Она дала ему трубку: "Скажи саба (= дед)". Он говорит: "Аба". Их голоса меня особенно поддержали.

Утром еще хирург мой - доктор Троица - пришел проведать и посмотреть на повязку. "Все хорошо, - говорит, - можно выписывать. Придешь ко мне через неделю. А на работу не ходи три недели."

"А машину водить можно?" - "Сегодня и в ближайшие дни ни в коем случае". - "А я чувствую, что могу". - "Нет".

Сестра, которая  была при этом разговоре, потом снова подчеркнула, чтобы машину не водил. В этот момент я понял: если меня ТАК предупреждают, то вопрос о вождении из медицинского превратился в юридический. Если теперь сяду за руль и попаду в малейшую аварию (даже не по моей вине), то все вокруг скажут: ты сам виноват, что сел за руль после того, как тебе не велели.

Около 9 начинают меня выписывать. Тоже куча бумаг и указаний.

Позвонил товарищу по работе, чтобы приехал и отвез меня домой на моей машине.

Как это называется

На иврите "грыжа" называется בקע (бэка). У меня была בקע מפשעתי - паховая грыжа.
А на ивритском сленге (в народе) это называют еще קילה (кила) - слово пришло из восточноевропейских языков: так по-сербски, по-украински, по-белорусски, по-чешски, по-македонски.

Зато по-болгарски "Херния" - что пришло из латыни. То же латинское слово - hernia - вошло в западноевропейские языки: английский, немецкий, французский.